Болота, аллигаторы. Идет старик, тащит через плечо за хвост аллигатора. Такие вот картинки можно увидеть из

208

окна машины. Особая психология. Порцию раков в луизианском ресторане накладывают в тарелку выше головы. Во всем безумство юга. Жара. Все влажные. Чувственность обострена. Блюз. Диксиленд. Французский квартал Нью-Орлеана - это те места, где Теннесси Уильяме писал «Трам­вай «Желание». Мне очень хотелось передать это ощуще­ние в картине. Но по философии это было во многом про­должение «Сибириады»: в мире луизианских лесов и болот разлит такой же пантеизм, метафизика природы, человек так же ощущает себя лишь частицей этого мира.

Взаимоотношения двух семей в «Стыдливых людях» -это, грубо говоря, метафора двух государственных уст­ройств - России и Америки. Нью-Йоркская семья - модель США, где члены семьи друг друга уважают, но не любят. А семья из Луизианы - модель России, где люди друг друга не уважают, но любят и ненавидят. Луизианская семья име­ла своего Сталина - отца, который то ли умер, то ли жив -призрак его витает над болотами. В этой семье были свои диссиденты, своя Чехословакия, свое подавление восста­ния. Все как в социалистическом лагере.

В «Стыдливых людях» меня занимала проблема дуализ­ма любви и свободы. Как они соотносятся? Я начал сомне­ваться в том, что можно любить и быть свободным. А если свобода без любви или любовь без свободы, тогда что луч­ше? У каждого свой выбор, но каждый должен понимать, чем он жертвует.

Я делал картину о взаимоотношениях, принятых в раз­ных культурах, о необходимости взаимной терпимости. Де­мократия - это прежде всего терпимость. Терпимость, ду­маю, чуждое России понятие. Терпение -да! Терпимость -нет...

Задумайтесь: почему в России объект нетерпимости ме­няется, но нетерпимость остается? Не потому ли, что ин­тенсивность чувств в нации превалирует над подходом рассудочным?

Это относится и к искусству. Оно у нас тоже иное. Обра-

209

тим внимание на сам корень иноязычного слова «беллетри­стика». Бель леттр — красивые буквы. Русская словесность заботилась об ином - о чувстве. Танеев не зря говорил, что русская песня тянется, как тропа в поле. Формы нет, одно чувство. А взять песню немецкую или французскую: там ритм подчиняет все. Конечно, и русские песни не лишены ритма, но в России форме всегда отводилось второе место, первой заботой была сущность. Разные нации - разные мен­тальности. Они проявляются во всем: в отношениях между детьми и родителями, между мужчиной и женщиной.

Цивилизация и культура - не одно и то же. Цивилиза­ция строится на приоритете прав, культура - обязаннос­тей. Скажем, в культуре китайской или японской, еврей­ской или арабской человеку предписывается великое мно­жество ритуалов, обязанностей, имеющих силу закона, требующих неукоснительного исполнения, не считающих­ся с личными правами. Но и внутри этой культуры чело­век тоже может быть свободен.