Реклама, маркетинг, упаковка - все это насильственно формирует предпочтения, навязывает их. Потребителю не дают выбирать, ему навязывают. «Не уверенные в

358

собственных принципах, - пишет Сорос, - люди все в большей степени полагаются на деньги и на успех как критерии ценности. Считается, что лучше то, что доро­же. То, что в прошлом было профессиями, становится формами бизнеса. Политиков, отстаивающих идеи, ко­торые препятствуют их избранию, списывают со счетов как любителей-неудачников. Предмет, который когда-то был средством обмена (т. е. деньги. - А. К), узурпиро­вал место основополагающих ценностей, диаметрально перевернув отношения, постулированные экономичес­кой теорией. Культ успеха вытеснил веру в принципы».

Возможность действовать сегодня, исходя из неры­ночных ценностей, стала иллюзией. Жить и действовать можно, только полагаясь на ценности рыночные - не этические. «Общество лишилось якоря», — пишет Со­рос. И это он говорит об открытом обществе! Парадокс! Социальный дарвинизм, который взяли за норму от­крытые общества, принцип «выживает сильнейший», может привести планету к драматическому итогу. Раз­рыв между богатыми и бедными все более увеличивает­ся. И будет увеличиваться, если не принять меры к его сокращению. То есть вмешаться. Все понимают, что это необходимо, но и свободное общество не готово еще включить ограничители человеческого эгоизма. Вме­шаться - это граничит с социализмом, а от него бегут, как черт от ладана. Хотя и социализм бывает разным.

Вот и получается, что, уходя от российской формы коммунизма в густые дебри варварского капитализма, надо надеяться на то, что где-то впереди нас ожидают те или иные формы государственного вмешательства, а значит, те или иные производные от социализма. Пишу и сам удивляюсь, что выступаю за это я. Я, мечтавший о том, чтобы советская система рухнула.

Если перенести процесс размывания этических ценнос­тей на кинематограф, то там прослеживается все то же. Что произошло с кино за те 35 лет, что я в профессии?

359

Мы начинали в эпоху, когда примерами для нас были ве­ликие мастера - Куросава, Бергман, Бюнюэль, Феллини, Джон Форд, Орсон Уэллс. Все они великие индивидуаль­ности и индивидуалисты. Пятнадцать лет послевоенного развития кинематографа ознаменовались приходом в ис­кусство кино того, что чуть раньше уже произошло в ли­тературе - чрезвычайного субъективизма в оценке реаль­ности. И, как следствие, героичности поступка. Творение большого режиссера было актом героическим. Мало кого интересовало, есть успех у фильма или нет, собрал или не собрал он кассу. Последними в этой плеяде, думаю, были Годар и Тарковский, хоть как художники они на разных этических полюсах.

Где-то в конце 80-х Феллини и Бондарчук ехали на машине по Риму, Феллини неожиданно остановил у кинотеатра машину, сказал: