Почему так трудно историкам полемизировать с Дзигайной? Потому что он опирается на "достоверность видимого", на то же, на что и они, но составной частью этой достоверности для него является аффект смерти, неустранимый для любого читателя биографии Пазолини сегодня (в том числе и для историка). Этот сильный аффект смерти оказывается тем нечетким основанием, тем "поэтическим" в самой реальности, которое заставляет обратить нас внимание на сами принципы биографирования. В том числе и на те слабые аффекты, которые вводят "темноту" в столь ясные основания научного (опирающегося на достоверность фактов) дублирования жизни биографией.

Два аспекта оказываются существенно затронуты в этом случае: "принцип реальности" и "принцип высказывания". Первый имеет отношение к самой ситуации воспроизведения жизни в биографических образах. Второй — к тем поэтическим основаниям, которые присутствуют в самом языке, производящем эти образы. Фактически мы имеем дело с определенной логикой, в которой образ является продуктом взаимодействия двух технологий - видения и говорения, причем последняя всегда готова захватить первую, организуя особый порядок биографического дискурса. Другими словами, биографический факт, оказывается образом, в котором правила говорения о другой жизни формируют всю область видимости и достоверности. 95

Интересно, что сам Пазолини как раз пытается разорвать эти рамки в отношении высказывания вообще и биографического в частности. В работе "Поэтическое кино" он вводит совершенно необычную концепцию поэтического, согласно которой поэтичной является "сама реальность", а не те языковые тропы, которые призваны ее заместить. Пазолини вводит понятие кинемы, понимаемой им как объект реальности в кадре, становящийся частью образа, но никогда не целым образом. Именно в своей "частности" кинема имеет больше отношения к реальности, чем воспринимаемый образ, считываемый и интерпретируемый. В этом смысле пазолиниевская кинема обладает некоторой символической полнотой, куда включены и язык и культура, то есть она превышает любую возможность восприятия. Так, падающий после выстрела Кеннеди есть не просто зафиксированный зрением и техникой факт, но некое означаемое совсем иного порядка: символ, предшествующий любой способности восприятия этого факта как реального.

Олег Аронсон. Метакино. © Издательство "Ад Маргинем", 2003

45

Янко Слава (Библиотека £ог1/Оа) || http://vanko.lib.ru 46

Таким образом, кинема (а это, в принципе, любой объект в кадре) есть элемент языка самой реальности, который, согласно Пазолини, оказывается проявлен именно благодаря кинематографу. Это не статичный элемент, а некий процесс ("действие"), нечто происходящее, участвующее в производстве смысла, но в своей отдельности и единичности смысла не имеющее.