Сближение Веберна с Витгенштейном не кажется странным, когда речь заходит о схватывании формы мира. Мир нагляден и показывает себя, но эти элементы наглядности, элементы формы, промежутки, мы постоянно пропускаем, поскольку язык руководит нашим разумом, а не мы языком. Нам не удается совершить остановку, вернуться и попытаться повторить все заново, на другом языке. Внимание Витгенштейна к связи логики высказывания с языком, в котором, помимо логической конструкции (грамматики), есть еще что-то, что он называет то пространством, то видимостью, то наглядностью и что всегда предполагает возможность еще одного языка, открытие которого (как открытие в грамматике) способно охватить и эту область тоже.

Конечно, это тема многих языков, языковых игр как различных форм жизни, — тема позднего Витгенштейна периода "Философских исследований". Но если на какое-то время забыть все те важные отличия раннего и позднего Витгенштейна, которые отмечают историки философии, а попытаться увидеть некоторые константы, своеобразные неустранимости, фигуры, которые обуславливают очень разные и противоречащие друг другу положения его теорий, то небезынтересно отметить, что принцип секвенции реализуется уже в витгенштейновском "Логико-философском 82

трактате", когда заключительная фраза ("о чем невозможно говорить, о том следует молчать"), завершающая линеарно-логическое построение трактата, заставляет пересмотреть (воспроизвести заново) всю его внутреннюю структуру. Так происходит, поскольку язык слов оказывается оторван от той логической реальности, в которой сосредоточена, по Витгенштейну, сама истинность мира, то есть его этика, место, где не вещи, а только сама форма мира всегда в наличности.

Здесь уместно привести один фрагмент:

"В грамматике не существует пробелов; грамматика всегда является полной. Это кажется парадоксальным, поэтому мы склонны полагать, что в состоянии делать открытия в математике и логике. Существует фундаментальное различие между

Олег Аронсон. Метакино. © Издательство "Ад Маргинем", 2003

39

Янко Слава (Библиотека Fort/Pal || http://vanko.lib.ru

40

грамматическими «открытиями» и открытиями любого другого типа. Это различие логического плана, и оно вводит в соблазн использовать в обоих случаях одно и то же слово. Поэтому штриховая функция Шеффера не является открытием. Заполнив проблему в грамматике, Шеффер обнаружил новое пространство"11.

Здесь мы видим: то, что Витгенштейн называет "новым пространством", — это как раз и есть особая форма пространственности, которая не связана с физическим или видимым (и то и другое есть результат оптики, для которой уже есть логическо-грамматический закон), но с возможностью иной грамматики. То, что им описывалось как "молчание", было своего рода неформализуемым ощущением этой возможности. Это целый мир между (в промежутке, в интервале) фактами. На него можно указать, не сломав логику языка, но выйдя за ее пределы, в пространство, где эта логика превращается в простой объект, не требующий детализации. Молчание, таким образом, — попадание в пространство, которое чем-то близко кантовскому пониманию пространства, но только оно для Витгенштейна является не условием существования вещей, а условием существования универсальной (божественной) грамматики.