Ничто из этого не будет использовано в фильме, но - и это для Довженко аксиома - все каким-то образом должно проявиться в самом лице.

Итак, лицо не должно выражать ничего, все видимости должны замереть, тогда останется то, что находится по ту сторону лица, и что проявляется через него, -устойчивость мира, заключенная в самой способности человека жить на земле. Лицо оказывается тем местом, где законы мироздания обретают возможность заявить о себе, и именно потому можно говорить о его метафизике.

И в этом смысле наиболее близок к Довженко, хотя это может показаться неожиданным, оказывается Дрейер. И у того, и у другого мы находим своеобразную кинофеноменологическую процедуру, когда поверхность лица (или, если быть более точным, та поверхность, которая и есть лицо) исследуется на предмет отыскания именно в ней каких-то изначальных возможностей коммуникации человека и мира, человека и Бога. И у того, и у другого лицо становится той поверхностью, где совершается переплетение субъективного и объективного, внутреннего и внешнего. Однако различие изобразительной манеры Довженко и Дрейера столь велико, что его невозможно не акцентировать. И в этом различии кинематограф как бы зафиксировал два возможных антропологических подхода к проблеме лица.

Но прежде чем сравнивать Дрейера и Довженко, отметим то, что "лицо" оказывается в ХХ веке важной темой именно философской рефлексии. То есть лицо уже не есть только предмет для анализа психологов, этнологов или физиогномистов, но само являет собой особый перцептивный опыт. Другими словами, опыт восприятия лица отличается от опыта восприятия других объектов материального мира, в том числе и человеческого тела. В лице есть нечто, что выводит его за рамки обыденного существования вещей и,

Олег Аронсон. Метакино. © Издательство "Ад Маргинем", 2003

20

Янко Слава (Библиотека £ог1/Оа) || http://vanko.lib.ru

21

кроме того, привносит в жизнь вещей совершенно неожиданный аспект: благодаря лицу как особому перцептивному опыту вещи получают возможность олицетворения, то есть наделяются внутренним содержанием (смыслом), проникновение куда предполагает бесконечную последовательность шагов, снятия масок, каждая из которых не соответствует лицу (истине) вещи. Именно так опыт лица производит человеческую размерность мира, но само лицо при этом, как начальное условие воспри-43

ятия, не является человеческим: оно не является собственностью человека, но то эмпирически видимое лицо, которое смотрит на нас с экрана, с портрета, из зеркала — это результат уже состоявшейся процедуры олицетворения.

Что же такое "само лицо" или изначальное лицо? В современной западной философии есть две попытки осмыслить нечеловеческое в феномене лица, которые на первый взгляд кажутся противонаправленными. Речь идет о квазиматериалистической попытке описать "абстрактную машину лица", предпринятую Делёзом и Гваттари во втором томе "Капитализма и шизофрении", и о трансцендентном "отсутствующем Лице" Левинаса, Лице вне всякого выражения лица. Остановимся на этом несколько подробнее.