Олег Аронсон. Метакино. © Издательство "Ад Маргинем", 2003

120

Янко Слава (Библиотека Еой/Еа) || http://vanko.lib.ru

121

условие обретения опыта. 258

Однако, спрашивается, какое отношение это все имеет к кино? Или, скорее: имеет ли кино отношение ко всему вышесказанному? Именно в силу своей изобразительной буквальности, которую не могут преодолеть никакие, даже самые изысканные, приемы, с одной стороны, и в силу того, что кинематографическое восприятие меняет сам характер образности (и, как следствие, структуру субъективности), с другой - все это так или иначе приводит нас к тому, что тот опыт, который мы рискнули, вслед за Левина-сом, назвать словом "любовь", должен найти в кинематографе для себя некий материальный эквивалент.

Если мы имеем дело с любовью как неким смыслом, порождаемым определенными значениями, то мы неизбежно приходим к тому, что любовь как чувство всегда уже предопределена этими значениями. То есть каждое эмпирическое обращение к любви (а это и есть любовь как "внутреннее" переживание, "мое" чувство) предполагает, иногда даже слишком явно, любовь как трансцендентальную схему, в которой торжествует субъект, некое "я", потребляющее образы любви. Обширный каталог этих образов дал Ролан Барт на примерах литературы ("Фрагменты любовного дискурса"). Он показал как то, что мы называем чувством любви, вписано в литературные и культурные шаблоны, типы речи, в высказывания, которые, вне зависимости от субъекта высказывания (влюбленного), за него "производят" то, что мы затем называем чувством. Фактически Барт дал литературную генеалогию чувства, показав условия его постоянной воспроизводимости. Но, помимо этого, он также продемонстрировал, как любовь опознается при переходе от одного шаблона к другому, от одной любовной позы к другой. Именно эти моменты перехода, которые он назвал "фигурами", составляют своеобразный план имманентности любви как опыта другого.

Действительно, если мы влюблены, то не замечаем всех этих инструментальных значений, в силу которых обрели чувство (или смысл), именуемое любовью. Но, как только мы разлюбили, банальность знаков, из которых формировался я как влюбленный, поражает. Даже в таком изысканном, вариативном и подвижном их компендиуме, который можно найти у Барта, который вычленяет малейшие детали, казалось бы совершенно незна-259

чимые, демонстрируя, как они участвуют в производстве чувства, как они участвуют в дискурсе. Кино же обучает зрителя восприятию таких деталей с несравнимо большей интенсивностью.

Если мы рассматриваем "любовь" как некую кинематографическую тему, если мы идем вслед кинематографическим знакам любви, то, конечно, набор их в сравнении с избираемой Бартом литературой кажется жалок. Даже самые тонкие фильмы о любви ближе к штампам (место, где знак и смысл почти неразделимы), строятся на них, предполагают их уже-существование и необходимое повторение. Но ведь и Барт анализирует не бульварную литературу. Он обращается к своеобразным литературным универсалиям, "обучившим" нас чувствовать, а бульварную литературу "соответствовать" этим чувствам. В каком-то смысле можно говорить о том, что тот тип трансцендентальной любви, к которому стремится этот уходящий в бесконечность метасемиотический ряд "Фрагментов", есть своеобразное приближение к границе, за которой — опыт, то есть та любовь, в которой никакой знак не участвует. Так Бартом описывается любовь как чистое "условие". Условие чего? Наверное, того, что, несмотря на всю банальность знаков и слов любви, мы им верим, хотим им верить. И когда некто говорит "я люблю тебя", помимо чистого штампа, повтора, абсолютно стертого культурой значения этих слов, в них есть нечто, что обращается к возможности восприимчивости. Эти слова, как и почти все жесты, описанные Бартом, обязаны быть бессмысленными, поскольку их единственный смысл — касание другого, обращение к его восприимчивости, которая реагирует не на слова и знаки (так действует восприятие), а на "касание", в котором ты сам обретаешь статус другого, настолько другого, что желание уже не знает границ, стремится к трансценденции, туда, за границу "условий возможного", в сферу опыта.