- Для меня это тоже ведь было серьезно. Потом в сен­тябре это случилось, мы, наконец, встретились.

- О, что было в сентябре! Я знаю, что ты мой папа, ты зна­ешь, что я твоя дочь. Я сижу в рядах за тобой на Красной пло-

306

щади, пока ты репетируешь. Спрашиваешь у меня: «Даша, ты не замерзла?» Я говорю: «Нет». Через три минуты ты го­воришь: «Ты не замерзла? А где мама?» Два вопроса ты зада­вал все время. И я так расстраивалась! Думаю: «Все! Он не хо­чет со мной общаться». Мама сказала: «Вполне может быть так, что у человека свои дела. Да, он может тебе помочь, но не рассчитывай на близкие отношения. Люди бывают разные. Я не говорю, что он плохой человек, но просто он очень за­нятой». А я сказала: «Мне не нужно никаких курсов, ничего! Не хочу слышать вообще о нем!» Что ты! Такое было!

...Вот так... В тот момент, когда мы увиделись с Ирой, мне в общем-то было все равно, моя это дочь или нет.

Ира актриса, прекрасная певица. В советские времена жила достаточно хорошо, в последние годы оказалась вы­нуждена работать в аптеке, продавать лекарства. Ей при­ходилось сдавать свою квартиру, чтобы иметь какие-то деньги. Сама с девочками жила у друзей. Я подумал, если эта женщина в течение семнадцати лет не позволила мне узнать, что у нее от меня ребенок, мне уже не важно, чья это дочь. Я просто хотел что-то сделать. Чтобы этот ребе­нок, воспитанный, и так хорошо воспитанный, этой жен­щиной, получил хоть что-то от жизни. Мне даже было страшно ее увидеть. Очень волновался - оттягивал, откла­дывал, сначала не хотел, чтобы она знала, что я помогаю. Долго скрывать это, конечно, было невозможно.

Когда готовил на Красной площади действо к 850-летию Москвы, я очень хотел, чтобы Ира с Дашей пели в этом шоу. Попросил пригласить их. Ассистенты сказали, что Бразговка пришла с дочерьми. Когда увидел Дашу, сразу понял, что это моя кровь. Эта - моя.

Вот так неожиданно у меня оказалась семнадцатилетняя, взрослая, умная, обаятельная, красивая, замечательная дочь, прекрасное существо. Я отправил ее учиться в Америку.

Почти неправдоподобная история - в духе Стефана Цвейга. А ведь это моя жизнь. И не только моя, как оказа­лось.

307

ЗАМЕТОЧКА О КИНО В РОССИИ

Не сочтите за бред. Кино в России должны снимать такие, как Женя Матвеев. Они - и их соратники, и их артисты -должны стать миллионерами. Тогда кино будет быстро раз­виваться. Это будет национальное кино. Оно расставит все на свои места. И молодые таланты сразу помудреют. Женя Матвеев будет ездить в «роллс-ройсе». Валерий Тодоров­ский будет грызть ногти и ломать голову: «Как мне снять что-то похожее?» Если бы Гайдай и Матвеев родились в Америке или Индии, у них давно были дворцы и виллы, миллионы на банковских счетах. Они хотят делать филь­мы, которые будет смотреть народ. Какой народ - такое и должно быть кино. Большинство американских режиссе­ров делают кино для американского народа. Советское кино не выражало ментальности русского народа - за немноги­ми исключениями типа Гайдая и Пырьева. Никиту я тоже не могу назвать русским режиссером. Он режиссер для эли­ты, он, как и я, слишком насмотрелся Бергмана и Берто­луччи. Вкус у народа иной, чем его или мои фильмы.