С ними я познакомился несколько ранее, когда получил предложение ставить на Красной площади «Бориса Году­нова». Идея меня чрезвычайно захватила. Я понимал, что это должно быть нечто иное, чем опера. Опера, исполняе­мая среди огромного пространства перед гигантской ауди­торией, становится зрелищем площадным, почти цирко­вым. Проект, увы, развалился, продюсера Отари Сохадзе посадили, а главный покровитель проекта Сергей Станке­вич, не знаю почему, укрывается в Польше. Я, слава Богу, от их компании вовремя откололся, никакого отношения ни к потраченным ими деньгам, ни к скандалу не имел. Но сохранил контакты, завязавшиеся на проекте.

Начав работать с Озавой, мы стали рисовать себе потря­сающие планы. Захотелось поднять оркестровую платфор­му наверх, на облако, точнее - создать такую иллюзию. Кроме того, предполагалось повесить над оркестром ис­кусственное облако и на него проецировать лазером ор­кестр, крупные планы дирижера, поющих актеров. Про-

298

ект был очень красивый, но дорогой. Как и «Годунов» на Красной площади, он осуществлен не был. У меня от него сохранились эскизы.

Короче, давно уже мерещились мне разные фантасти­ческие действа, и когда пришло предложение ставить на Красной площади спектакль к 850-летию Москвы, оно по­пало в самую точку. Я согласился. И, естественно, пригла­сил своих друзей, специалистов по масштабным зрелищам, прежде всего Марка Фишера.

Каждое действие имеет свои законы. Есть специалисты по массовым зрелищам, они знают, сколько сот человек должно идти справа, сколько - слева, в зависимости от про­странства и от того, сколько зрителей в этом пространстве. Чем больше аудитория, тем меньше возможность видеть происходящее на сцене. Рок-концерт на восьмидесятиты­сячном стадионе или футбол, происходящий там же, име­ют вполне определенные законы. На рок-концерте люди слушают очень громкую музыку и видят на экране круп­ный план певца. Сюжета у зрелища нет, он не нужен. А в футболе сюжет, и очень четкий: в какие ворота будет забит гол - в левые или в правые? Восемьдесят тысяч человек, сидящие на стадионе, приходят уже с пониманием правил игры. Но когда нужно сделать не рок-концерт, а зрелище, имеющее сюжет, тему, развитие определенной идеи в тех же зрелищных масштабах, это намного сложнее. Тут нуж­но найти форму выражения достаточно сложной идее, формулируемой как «история города - история страны».

Чтобы рассказать сюжет, нужны были очень броские, очень простые, видимые издалека символы. Сначала казалось, что достаточно поставить серию масштабных живых картин, что­бы воссоздать историю Москвы. Была и идея просто сделать концерт - то, что, собственно, и осуществил Большой театр: собрал десяток номеров, солисты спели и станцевали - пуб­лика поаплодировала. Но мне-то хотелось сделать так, чтобы было действие, имеющее логику развития. А раз логика раз­вития, значит, нужна какая-то сквозная тема.