И, конечно, одной из самых главных, самых сложных ролей была для меня Пенелопа. Сыграла ее Грета Скакки, чем очень выручила картину. И на этот раз мне тоже было нелегко добиться, чтобы снималась она. Продюсеры хоте­ли звезду американского телевидения. Я пришел в ужас. Без Греты я, наверное, отказался бы. Прежде всего она одна из самых красивых женщин, которых я только видел в жиз­ни. По отцу итальянка, по матери англичанка; у нее не аме­риканский тип лица, что было здесь очень важно. Грета с ее боттичеллиевским лбом идеально подходила для роли античной царицы.

Если всерьез прочитать «Одиссею», понятен станет мир, в котором жили ее герои. Он вполне жесток и кровав. Одис-

293

сей на протяжении эпоса убивает немало людей, а в конце вообще учиняет побоище, отправляя на тот свет две с по­ловиной сотни человек, в том числе и всех своих слуг. Кого-то повесил, кого-то удушил. Разбой фантастический. Не забудем и то, что Одиссей жил в мире, где нормой было многоженство, у него были наложницы и рабыни. Сексу­ально греки, мягко говоря, были достаточно раскованны, включая и сексуальную ориентацию. Они были свободны и в отношении морали. Одиссей, к примеру, не без сожа­ления уезжая от Калипсо, ложится с ней напоследок в по­стель. Современного зрителя это бы шокировало, прово­цировало на ненужный протест, внутренний спор, оттор­жение. Точно так же если подробно запечатлеть на пленку жизнь сегодняшнего племени, то что-то показалось бы непонятным, что-то отталкивало бы. А когда непонятно, когда отталкивает, теряются и мотивы поступков героя. Поэтому мы старались снять провоцирующие моменты и в эстетике (кровавые жертвоприношения, обычные у гре­ков), и в отношении морали (вроде сексуальной всеяднос­ти Одиссея).

Мы приближали «Одиссею» к пониманию сегодняшне­го человека. Так или иначе, приходилось адаптировать эпос, в том числе и в плане отношений героя с женщина­ми, с врагами, в плане решения финала. Ничего не подела­ешь: мы живем в мире, подчиненном моральным нормам, и надо было найти моральное оправдание бойне, заверша­ющей повествование.

Одиссей ушел в свое путешествие не потому что ему за­хотелось странствовать. Его вел долг. Он ушел защищать мир, созданный им вокруг оливкового дерева. На брачном ложе, построенном им под этим деревом, был зачат Теле­мах. Если бы Одиссей не пошел штурмовать Трою, люди, с которыми его связывала клятва верности, вычеркнули бы его из числа своих союзников и народ Итаки остался бы без­защитным перед вторжением любых захватчиков. Но пока Одиссей странствовал по миру, захватчики все же пришли.

294

Это женихи. Они домогались его жены, спали с его налож­ницами и служанками, ели его еду. Они покушались на бла­госостояние Одиссея. В нашей картине они покушаются еще и на мир, созданный его трудом, волей, страстью. Они не просто женихи - они узурпаторы. И в этом случае мотивы Одиссея понятны зрителю. Мы, естественно, не собирались показывать бойню в том объеме, в каком она выписана у Гомера. Но тем не менее эта сцена сделана достаточно кро­вавой, людей порубано Одиссеем достаточно.