В финале оперы Онегин оставался один. «Позор! Тоска! О жалкий жребий мой!» - пел он и опускался на диванчик в позе убитого Ленского. Начинал падать снег, поднимал­ся задник, открывая мраморную колоннаду - в глубине ее виднелся зимний пейзаж: русское поле, качели, на них -засыпанный снегом труп Ленского.

Перед зрителем были как бы два трупа - Онегин и Лен­ский, рефреном повторяющие друг друга. Шел снег, заме­тая их. Кончалась музыка. И долгая пауза - на двадцать се­кунд. Затем - занавес... Художником был Коля Двигубский. Он уже переехал за границу, уже имел опыт в опере: делал с Тарковским «Бо­риса Годунова» в «Ковент-Гарден». Поначалу Колины де­корации к «Онегину» мне понравились, но все же это не была удача.

Работая в «Ла Скала» я все время вспоминал феллиниевскую «Репетицию оркестра». До премьеры - пять дней. Ничего не готово. Иду к директору театра.

- Я не видел декораций. Не видел костюмов. Как я могу отвечать за спектакль?!

- Да, мы посмотрим, - не очень уверенно отвечает ди­ректор. - Да, конечно, мы постараемся...

- Учтите, я этого так не оставлю, - решительным голо­сом заявляю я.

- Да, да, понимаю.

Проходит два дня. Декораций нет, занавеси не съезжа­ются, не разъезжаются.

235

- Учтите, - говорю я, - в день премьеры я устрою пресс-конференцию, объясню прессе, что за результат не отвечаю.

- Да, да, - усталым голосом говорит директор, - я вас понимаю.

«Почему он не реагирует? - думаю я. - В чем дело?»

Наступает день генеральной репетиции. Жду катастро­фы. Зал полон - папы и мамы, знатоки и ценители, друзья театра. Непонятно как, сикось-накось, спектакль все же идет и даже доходит до конца.

«Надо дать пресс-конференцию, - вытирая потный лоб, думаю я. - Или ладно, отложу до завтра. Устрою после пре­мьеры».

Наступает премьера, и каким-то чудом все образуется.

СНОВА ЧЕХОВ

Театр для кинематографиста - испытание на прочность. В театре главенствует литература. На сцене режиссеру спря­таться не за кого - он голый. И артист там голый. В кино многое можно спасти монтажом, что-то вырезать, что-то переозвучить: кто вспомнит, что там написано! А на сцене попробуй перемонтируй! Театр гораздо беспощаднее к ак­теру, режиссеру, драматургу. Там сразу видно, у кого полу­чится, у кого - нет. Талант как деньги - вспомним Михаи­ла Светлова - или он есть, или его нет...

Никита, ставя в Риме свою «Неоконченную пьесу для механического пианино», только уже не в кино, а на сцене, просто дрожал перед премьерой. Говорил мне перед од­ним из последних прогонов: «Сбежал бы прямо сейчас».

Когда ставишь на сцене Шекспира или Чехова, что бы ты ни придумывал, там уже кто-то был. Какую бы трак­товку ни изобретал, первооткрывателем тебе не быть - нога человека туда уже ступала. Не стоит и пытаться стать пер­вооткрывателем, да и не это главное. Главное- найти душу спектакля, его музыку.