- Это журналисты убили ее. - Я понял, что он говорит о дочери. - Эта смерть сидит во мне. Я чувствую себя смертельно раненным. Кинжал сидит у меня в сердце. Не могу вырвать его.

314

Он приложил, словно бы сжатые вокруг торчащей из раны рукояти кинжала, руки к сердцу, мне показалось, что на глазах у него появились слезы.

- Он в сердце у меня, и навсегда. Я должен учиться жить с этой болью. Хочу сделать картину, - сказал он. — Я обещал. Знаешь, есть гора. Она называется Гора пота. На этой горе собираются вожди индейских пле­мен. Туда очень немногих приглашают, только самых избранных. Я имел честь быть. На этой горе произно­сят только великие обещания и великие фразы. Это святая гора. На ней я обещал вождям шайеннов, что сниму картину о том, как американцы уничтожили их племя. Это может быть прекрасная картина, там четы­ре замечательных характера. Думаю, стоит взять этих двух мальчиков - Брэда Питта и Джонни Деппа. И еще там хорошая роль для Роберта Редфорда. Вот мы вчет­вером и снимемся. Как ты на это смотришь?

Боже мой! Брэд Питт и Джонни Депп - две самые большие молодые звезды в американском кино! Предло­жение снимать картину с четырьмя звездами такого мас­штаба, конечно же, ослепительно! Но... Я думал недолго:

- Нет, не могу. О зверствах американцев над индей­скими племенами не должен рассказывать неамерикан­ский режиссер.

- А-а... ну да, понимаю... - Он кивнул.

Дальнейший разговор на эту тему он замял. Ясно же, что любой режиссер на такое предложение должен был кинуться, не раздумывая. Такая тема! Такие актеры! Картина с Брандо!

Но у меня было свое мнение, и я его сразу высказал. Картина не будет защищена. Приехал какой-то иностра­нец делать картину о злодействах американцев!

Заговорили о другом.

- Тебе надо сниматься в большой роли. Ты же вели­кие роли можешь играть!

- Я не хочу играть. Мне это неинтересно. Неинтерес-

315

но играть. Неинтересна моя профессия. Я не художник. Я продавец. Я продаю свой товар - свое ремесло.

- Но ты же можешь выбирать роли!

- Неправда.

- Всегда есть выбор. Делать или не делать.

- О! Это наивно! У человека нет выбора. Он живет со­гласно предназначенному ему пути. Он поступает так, как поступает.

- Прости меня, я все же думаю, что человек тем и от­личается от животных, что выбирает.

- Вот ты знаешь, я сижу в уборной и вижу муравья. Муравей ползет, - Марлон, не отрывая взгляда от паль­ца, медленно прочертил в воздухе, как ползет муравей, -он ползет справа налево, потом слева направо, потом поворачивает налево, - я слежу за его взглядом, за его пальцем, — потом останавливается, потом поворачивает направо, ползет направо. Потом он поворачивает на­верх, ползет вверх, потом опять поворачивает налево, потом направо, потом вниз, потом налево, потом вверх. И так он пересекает собственный путь, может быть, со­рок раз. Я смотрю на него и думаю: почему он так по­ступает, есть ли какая-то закономерность в этом?