Об этом я вспомнил, когда на площадке появился пред­ставитель гильдии. Такие люди в какой-то момент появля­ются на съемках любого фильма, появляются бесшумно и как бы вообще незримо, расспрашивают членов группы, как идут дела, соблюдаются ли правила гильдии, доволен ли режиссер своими отношениями со студией, нет ли ка­ких нарушений. Уже в момент своего появления предста­витель гильдии знал, что нарушается очень многое.

- А почему продюсер сидит в монтажной? - спросил он у меня.

- Но он же имеет право...

- Нет, никакого права он не имеет. Больше того, вы не имеете права его туда пускать. Если, конечно, вы не хотите, чтобы мы вас оштрафовали.

Я понял, что в руках у меня очень серьезный, абсо­лютно законный козырь.

К тому времени параллельная группа достигла ста деся­ти человек. Питере появлялся все с новыми идеями, его фантазия била ключом, так что ребятам из параллельной группы приходилось работать больше нас, они уже тре­бовали на свои съемки звезд, актеров. Мне позвонил ад­вокат гильдии и сказал, что пошло уже очень существен­ное нарушение правил - звезды не должны участвовать в съемках параллельной группы, гильдия будет привлекать «Уорнер бразерс» к суду. Назревал серьезнейший конфликт: из-за нарушений закона, которые позволял себе па

299

рикмахер Барбры Стрейзанд, картина могла быть оста­новлена и уж выпуск ее в декабре точно бы не состоялся. Помешать разрастанию конфликта я не мог, ситуация была вне моего контроля, она перешла в область взаимо­отношений гильдии с корпорацией «Уорнер бразерс».

Первой ласточкой необратимости конфликта стало от­странение моего монтажера. Естественно, ему выплатили полную сумму по контракту, но больше уже он на карти­не не работал. В американской системе любого человека, которого вы привели, могут без разговоров убрать, и вы бессильны что-либо поделать. Продюсер решает все.

У студии нет времени на эксперименты - так было мне сказано по поводу отстранения Ричардсона. Я понимал, что дело в другом. Просто он был мне предан. У нас была единая позиция в том, что касалось монтажа картины. Он бы, конечно, следовал моим, а не Питерса, указаниям.

После окончания съемок режиссер имеет право на две­надцать недель монтажа. Съемки кончались в конце сен­тября. Прибавьте сюда двенадцать недель, и получится конец декабря: только тогда продюсер получил бы ле­гальное право войти в монтажную, а фильм уже должен быть на экране. Я, естественно, делал все, чтобы уложить­ся в эти сроки, но мной по-прежнему руководило глупое желание или утвердить себя как режиссера, добивающе­гося реализации своих идей, или уйти с картины

Пришел новый монтажер, он стал монтировать фильм без меня. Я к тому времени думал: «Ну что ж. Что мог, я сделал. Хорошо бы как-нибудь из этой ситуации выс­кользнуть». Уже было снято 70 процентов материала, плюс к этому еще материал параллельной группы.