Принесший Г. мировую известность "Сжигатель трупов" был экранизацией романа чешского писателя Ладислава Фукса. Абсурдная психологическая драма о том, как образцовый гражданин, отец семейства становится убийцей собственной жены и сына, психически неполноценным человеком, одержимым идеей усовершенствования мира путем уничтожения неподходящих особей, имела самое непосредственное отношение к теориям и практике не только фашизма, но и недавнего коммунистического прошлого Чехословакии. В своей черной трагикомедии Г. акцентировал психологическую сторону превращения гробовщика в серийного убийцу, мечтающего о фабриках смерти. Картина была высоко оценена в Чехословакии, а на МКФ в Сорренто получила приз "Серебряная сирена". Завершают этот период еще две экранизации. Одна из них — психологическая драма "Керосиновые лампы" (по одноименному роману классика чешской литературы Ярослава Гавличека), в центре которой трагическая история богатой и распутной стареющей девицы из провинциального захолустного городка на рубеже столетий, которая добивается своего и выхо-

дит замуж за некогда блестящего офицера австрийской армии, игрока и гуляку, заразившегося сифилисом и кончающего безумием и параличом. Вторая — "Моргиана" — психологический фильм ужасов, вдохновленный книгой Александра Грина "Джесси и Моргиана" ("Золотой Хьюго" на МКФ в Чикаго).

Общим знаменателем для последних трех фильмов была ориентация на отклонения в психике человека, ее деструктивные составляющие, на нравственную и физическую дефектность и извращенность, на пропасти человеческой психики, из которых веет духом разложения и низменных инстинктов. Все эти мотивы в комедийном плане Г. попытался обыграть в сумбурной музыкальной черной комедии "Хромой бес" (1968), рассказывающей о превратностях любви в супружеской жизни. Режиссер с упоением погрузился в озорной мир игры и фантазии, наслаждаясь возможностью свободно передвигаться во времени, тасуя стили разных эпох от ренессанса и рококо до бидермай-ера и декаданса. Здесь же, впервые в собственном фильме, он использовал свои актерские способности, сыграв главную роль демона похоти Асмодея.

Как и каждый представитель "новой чехословацкой волны", Г. внес в тематический спектр отечественного кино новые краски, сюжеты и ситуации, порожденные темными глубинными сторонами человеческой души, напомнив о традициях Густава Махатого с его интересом к сексу, похоти, внезапно выплескивающимся низменным разрушительным страстям.

В период т.н. "нормализации", начавшейся советской оккупацией, режиссер снимает незатейливые комедии, мелодрамы, психологические драмы, лишь однажды напомнив о своем таланте стилиста и тонкого психолога ("День для моей любви", 1976).