Сегодня зритель обучен языку кино настолько, что само кинозрелище все больше начинает располагаться в пространстве безмятежного восприятия, осваивая "пустое время" как некий источник самостоятельной кинематографической образности. И документальный фильм вынужденно должен следовать этим же правилам. Однако он становится документальным тогда и только тогда, когда монтироваться начинают не планы, а когда эффекты, которые мы назвали документальными, вступают во взаимодействие, находящееся за рамками киноязыка, в "пустом времени", где нечитаемое и невидимое (то есть кинематографически неимитируемое) начинает воздействовать как документ только благодаря самому фильму.

Лицо, сцена, трансценденция

Открытие крупного плана Ингмаром Бергманом

Речь пойдет о лице. Размышление о фильмах Ингмара Бергмана с необходимостью приходит к этой теме. Лицо в его фильмах - это некий секрет, который противится простому указанию — "вот оно".

"Лицо". Это слово неявно подразумевает человека. Поэтому начнем с другой формулы — "лицо человека". Пусть это будет первым приближением к лицу.

"Вот оно — лицо человека". В этой полуобыденной фразе есть по крайней мере два мотива. В одном случае указание можно воспринять как натуральное, отсылающее нас к рассматриванию лица-объекта, выделяющее этот объект среди прочих равноправных. Однако надо признать, что для такой фразы, при всей ее смысловой и грамматической устойчивости, трудно найти место, трудно найти естественную ситуацию ее произнесения. Мы слишком хорошо знаем, что такое "лицо человека", чтобы на это нужно было указывать. Указание необходимо в момент потери зрительной ориентации. Но лицо - настолько "сильный" объект, что практически не уклоняется от восприятия, а напротив, даже его формирует. Требуется особая изощренность представления, чтобы лицо-объект было опознаваемо не сразу. В подобных случаях (как на картинах Арчимбольдо, Дали, Маг-147

ритта) лицо проступает как возможный эффект восприятия других вещей. Характерно, что "другие вещи" в лице увидеть намного труднее. Оно словно обладает неизбежным приоритетом восприятия.

Есть и другой мотив в этой фразе — метафорический. Так можно сказать, когда мы имеем дело с чем-то, что не в силах принять в человеке. Когда мы сталкиваемся с бесчеловечным в человеке. И мы используем эту указательную формулу ("вот оно") именно для того, чтобы обратить внимание, обратить взгляд смотрящего (и свой взгляд в том числе) туда, где раньше был невидимый порядок ("лицо человека"), где раньше для вопроса не было места. Так этой фразой неявно подразумевается, что человек лицо скрывает и мы, говоря "вот оно", срываем с него маску.

Секрет Бергмана мы назвали лицом. Это значит, что нам предстоит найти ту зону соединения двух смыслов (лица-объекта и лица-маски), где смысл лица оказывается потерян, а восстановлен может быть только благодаря Бергману. Итак, попробуем пройти к лицу его путем.