В отличие от обычной истории, история кино обладает колоссальной скоростью стирания прошлого. И в этом смысле цензура самого уходящего времени для кино оказывается во много раз сильнее той цензуры, которую могла предложить советская власть. Те крупицы мирового кинематографа, которые были на наших экранах, даже в сокращенном виде воздействовали намного интенсивнее, поскольку невозможно было исключить не знающую "меры свободы" аффективность повседневности, говорящую о " другой жизни" не словами и даже не изображением, а с помощью кинообразов. Их мощная коммуникативная составляющая находится за пределами слова, которое можно переозвучить, и изображения, которое можно вырезать. И вся советская, если так можно выразиться, "эстетика цензуры", начинавшаяся уже с простого замалчивания некоторых крупных режиссеров, проявлявшая себя в переименовании фильмов, дубляже, сокращении мет-200

ража ленты, выпуске на экран обесцвеченных копий, а также картин десяти-, а то и двадцатилетней давности (хотя понятно, что многое диктовалось чисто экономическими соображениями), - так вот все эти принципы работы с киноматериалом были подспудно направлены на выявление еще неотцензурированных форм чувственности.

Тотальность задачи этой эстетики не могла не родить свои шедевры. Интересно, что один из них был создан уже в первые годы советской власти самим Сергеем Эйзенштейном. Это был перемонтаж знаменитого фильма Фрица Ланга "Доктор Мабузе, игрок" в революционную агитку "Позолоченная гниль". Автор другого, выпущенного уже на излете великой эпохи, неизвестен. Но то, что ему удалось сделать из достаточно прямолинейного и ясного "Конформиста" Бертолуччи всего лишь с помощью ножниц и черно-белой пленки, поражает воображение своей загадочностью и энергией.

Олег Аронсон. Метакино. © Издательство "Ад Маргинем", 2003

93

Янко Слава (Библиотека Еой/Еа) || http://vanko.lib.ru

94

Возможно, как ни в каком другом фильме, именно в "испорченной" цензурой версии "Конформиста" воплотились определенные ожидания, связанные с европейским кино (и в данном случае интеллектуальным кино прежде всего). Фильм был сокращен почти на одну треть. Он оказался даже меньше кинопрокатного формата. Изъяты были все фрейдистские темы, все гомосексуальные мотивы, да и почти все сексуальные тоже. Плюс к этому он был обесцвечен. Оставив в стороне возможные претензии авторов и возмущение киноманов, надо признать, что получившийся результат уже не имеет прямого отношения к оригиналу, а соотносится скорее с некоторой советской кинематографической чувственностью, соотносится с теми образами-ожиданиями, в которых проявляется, возможно, только советский опыт киновосприятия.

Образы советского "Конформиста" уже другие, несмотря на то, что визуальный материал прежний. С одной стороны, здесь нельзя не усмотреть определенную связь с советской монтажной школой. Вспомним Льва Кулешова, сказавшего тогда, когда после революции была крайняя нехватка пленки, что фильмы надо делать из того, что "буржуи наснимали". (Вообще, возможно, одним из неявных стимулов развития теорий монтажа была именно неблагополучная ситуация в киноиндустрии.) Вспомним ра-201