Политика стала Никиту затягивать. Руцкой, Черно­мырдин, Ельцин... Сейчас у меня ощущение, что я -

154

младший брат, а он — старший. Оказалось, положение младшего брата гораздо удобнее. Чувствуешь себя мо­ложе, знаешь, за кем следовать, у кого попросить помо­щи.

Он рассказывал мне, как ездил в монастырь, где оку­нался зимой в священный родник, испытывал потряса­ющее ощущение обретения какой-то энергии, исходя­щей от иконы, раскачивал колокол Ивана Великого, ког­да патриарх служил молебен. Была даже где-то статья: «Пока Никита Михалков в колокол не ударит, патриарх не перекрестится».

Благодаря Никите я стал гораздо больше любить Рос­сию. Если бы не он, я бы не вернулся. Я благодарен ему за его любовь к России. Она передается и мне. Он, ко­нечно, национальный человек, олицетворение нацио­нального героя. У него есть идеалы, есть непоколеби­мость веры, даже я бы сказал, слепота, дающая ему силы. Слепота подчас становится большим источником силы, чем способность к зрению. Ведь знание, как-ни­как, умножает скорби. Все это и делает его героем. Герой должен жить больше верой, чем рассуждением, ему нужна ограниченность пространства, он должен жить эмоцией. Я благодарен ему за то, что он во многих ситу­ациях помогает мне преодолеть скепсис. С возрастом он стал для меня частью моей натуры.

Ему было очень тяжело года четыре назад, когда его долбили все подряд за все, что бы он ни сделал. Теперь шавки затихли - не трогают, не осмеливаются.

Если бы мы с Никитой не были братьями, никто не стал бы нас сравнивать. А так — постоянно идет сравне­ние. Особенно забавно об этом слышать от людей, ко­торые работают со мной и с ним. Скажем, у клана моих монтажниц и клана монтажниц Никиты спор, чей ре­жиссер лучше, случалось, кончался чуть ли не дракой.

- А ваш-то что сделал? А наш вот эту картину! И еще эту!

155

Забавно! Ярость просто с пеной у рта. У них свое состя­зание, свои счеты. Кто бы подумал, до каких жестоких форм это может дойти. Почти уже рукоприкладство.

Ну конечно, мы постоянно себя с кем-то сравниваем. Хотя что там делить славу! Мы давно уже не молодые люди. Каждый из нас уже перевалил вершину своей жизненной траектории. Я бы назвал все это вместе -комплекс старшего брата.

ВЛАСТЬ

Я родился и жил в стране, остававшейся православной даже тогда, когда она была объявлена атеистической. Кре­щен я был в год своего рождения; отец предпочитал вооб­ще не знать, что меня крестили; крестил меня в достопа­мятном 1937-м дед, священника позвать боялись, да и по­звать было некого - в округе их всех посажали. Дед крестил меня сам, по книжкам, по полному обряду, как то положено. Не могу сказать, что дед был человеком очень религиозным, но иконы в доме висели - в правом, крас­ном углу. Горели лампадки. С детства в меня вошло ощу­щение обряда, бабушкины крестики, молитвы, поклоны, какие-то таинства в тишине. Это все часть русской жизни. Как и православная пасха, как и языческая масленица.