После защиты курсовой ему захотелось делать фильм про Антарктиду. Она очень увлекала его как фактура. Мы написали сценарий «Антарктида - далекая страна», отрывки из него опубликовал «Московский комсомо­лец». Под этой публикацией я подписался псевдони­мом - умнее не придумал - Безухов. Как раз в это время Бондарчук пробовал меня на роль Безухова, заморочил мне голову обещаниями, я уже готовился сниматься, а он взял и снялся сам. Но пробы длились очень долго. Для роли я вполне подходил - весил сто килеграммов, носил очки, мне было, как и Безухову, двадцать пять. Но не сбылось.

После публикации в «Комсомольце» я ходил до неве­роятности гордый. Еще бы! Я только на первом курсе, а у меня уже опубликованы куски сценария. Скромность и прежде была мне не слишком свойственна, а тут я и вовсе забыл, что это такое. Чувствовал себя уже профес­сионалом.

Тарковский  намеревался  снимать  «Антарктиду»  на

109

«Ленфильме», там была свободная единица в плане. Дали читать сценарий Козинцеву. Как сейчас помню, в пере­рыве между лекциями в большом холле на третьем этаже ВГИКа мы подошли к нему. Он посмотрел на нас с лег­кой рассеянностью:

- Да, да... Прочитал. Ну что же, дорогие мои. Сцена­рий слабенький. Никакого действия в нем нет. Вряд ли что получится.

Как серпом резанул. Мы отошли с Тарковским в сто­рону, закурили. «Ну Коза! Ничего не понял». Козинцева во ВГИКе звали Козой, он действительно имел в лице что-то козлиное. Мы были полны обиды и, конечно, презрения к нему. Почему же нет действия?! У нас и трактора ехали по ледяным пространствам, и события перебрасывались из Москвы на Антарктический кон­тинент, и всякая прочая всячина, а он говорит: «Нет действия!» Что он имел в виду, мы не поняли и реши­ли, что он сам ничего не понял.

Впрочем, в сценарии действительно чего-то не хватало. Чего именно, мы не могли разобраться. Драматургия - вещь не простая. Во всяком случае Тарковский к сценарию охладел, мы сели за другой - «Каток и скрипка». Его мы понесли уже на «Мосфильм», в только что созданное объединение «Юность». Там в то время пове­яло ветром перемен, пришел новый человек из МК ком­сомола, Солдатенко. Сценарий у нас приняли, заплати­ли. Тут я уже начал вообще бронзоветь.

Я учусь еще только на втором курсе, а у меня сцена­рий куплен лучшей студией страны. Это вам не хухры-мухры! Меня на худсовет приглашают! Самомнение возбухало...

«Каток и скрипка» стала первой картиной Андрея, очень красиво ее снял Юсов. Главную роль мы предложи­ли Урбанскому, но он был занят - взяли Заманского. Ур­банский потом снялся у меня в «Мальчике и голубе», там всего-то для него нашлось два кадра, но он не отказался -

110

приятели же были. Дружба с ним началась еще до «Неот­правленного письма», а уж после «Неотправленного письма» я полюбил и зауважал его сверх всякой меры.