Написали сценарий, я кончил «Сибириаду», поехал на лето к семье в Париж.

Писался сценарий для Симоны Синьоре - как режис­сер я ей понравился. Мы несколько раз встречались, обедали в ресторане на Иль Сан-Луи - они с Монтаном там жили. Она пила вино, видно было, что пьет она сильно. Подарила мне свою книгу «Ностальгия — это не сейчас» с очень теплой надписью. У нас начались очень доверительные отношения. И вдруг все скисло. Она от­казалась сниматься. Я не мог понять, в чем дело. Хоро­ший же сценарий! Хорошая роль для нее! Мой француз­ский продюсер, опустив глаза, пробормотал: «Симоне кто-то сказал, что ты агент КГБ».

197

Бывает больно, бывает обидно. Но когда ты знаешь, что подозрение тобой никак не заслужено, оно больнее и обиднее в тысячу крат. Никому же ничего не объяснишь. И подозревающие к тому же имели кое-какие основания: из советских (или бывших советских) за границей в то время жили или диссиденты, или агенты КГБ. Практичес­ки я был первым нормальным человеком, нормально приехавшим жить за рубеж, не клял Россию, не хвалил ее - просто нашел способ уехать. Кроме себя, могу при­помнить только двоих - Спасского и Ашкенази.

Но из-за всех этих подозрений картина с Симоной со­рвалась, и мой французский продюсер решил попытать счастья в Америке. Тогда у меня еще был обычный со­ветский загранпаспорт, но впервые я пересекал границу Америки не как член советской делегации, а просто как нормальный человек. Ни у какой выездной комиссии разрешения не спрашивал. И вообще никого не спра­шивал, не ставил в известность, не регистрировался в советском консульстве. Я приехал в Голливуд с францу­зами, жил в доме художника-постановщика Тавулариса, работавшего с Копполой, у него обосновалась целая французская колония.

Не знаю почему, но в Калифорнии я себя всегда фи­зически замечательно чувствовал. То ли это из-за солн­ца, то ли из-за воздуха, то ли из-за психологической на­строенности жить здесь. Помню, я взял на кухне сэнд­вич - ржаной хлеб с помидорами, вышел в трусах из дома на улицу. Солнце светит, зеленый газон, стоят пальмы. Теперь я часто проезжаю мимо этого места в Вест-Голливуде, на улице Хай-Ленд, ведущей прямо к Голливуду - к огромной надписи, за которой и начина­ется, собственно, территория города снов.

Я сел с сэндвичем на газон и понял: это моя страна. Здесь я буду жить. Было ощущение свободы и про­странства. Это ощущение немыслимого пространства и немыслимой свободы каждый раз поражало меня в

198

Америке. Просторно, как в России. Летишь над Амери­кой и представляешь, что это могла бы быть Россия -такая же большая, прекрасная страна: и горы, покрытые снегом, и немыслимая тайга, и океан с суровыми боль­шими волнами, и пустыни, и столько еще всего! Шесть часов лету от Нью-Йорка до Сан-Франциско, впечатле­ние огромное. Но одновременно с этим...