Возбужденный, еду на аэродром, а сзади тяжело катят бензовозы. При въезде на аэродром встречает меня начальник охраны. Я ему говорю:

- Приходите на съемки. Будем взрывать самолет. Вы такого еще не видели!

- Еще один? — спрашивает начальник. - Обязательно приду. И жена тоже придет.

- Еще один? — не понял я. — У нас всего один самолет.

- А кто же только что взорвал другой? Очень было эффектно. У нас чуть стекла не посыпались.

- Этого не может быть. Мы по ночам снимаем...

- Шутник, - погрозил мне пальцем начальник. - Вон ваша съемка вовсю идет.

И я действительно вижу, в самом конце взлетной полосы что-то

176

вспыхивает и взрывается яркими звездочками, будто фейерверк. Хочу шоферу сказать "быстрее", а не могу, только рукой машу. И тут вижу, навстречу бежит администратор. Подбегает - лицо белое, как в муке.

— Не волнуйтесь! Не кричите, - говорит он, тяжело дыша. А я не то что кричать — мычать не могу. В горле ком. Рукой знак вопроса в воздухе рисую: "Что?"

— Самолет взорвался.

Хотите — верьте, хотите — нет, — от такого известия во мне будто что-то вырубилось, и я мгновенно заснул. Проспал, правда, всего несколько секунд, но хорошо помню, как проснулся от толчка — машина встала. Мне легко и радостно, будто я спал целую ночь. Прямо передо мной ослепительно ярко горит самолет. В шасси самолетов применяются магниевые сплавы. Их трудно воспламенить, но, разгоревшись, они сыплют фейерверки разноцветных искр.

Однако был день. К ночи, когда начнутся съемки, все прогорит.

— Что случилось?

Рано утром пиротехники открыли дверцу в самолет, салон был пропитан парами бензина, и от контакта с воздухом произошло самовозгорание. Такие случаи изредка бывают.

Все, что нам осталось, — недостроенная декорация, три ночи съемок. И много впустую подготовленных трюков. Все это выглядело, как пародия на мечту. Мы провалились в брешь. Надо снова провести регулировку и начать новое преодоление бреши. Приходят люди. Должна начаться работа. Значит, надо спрятать растерянность, надеть улыбку на лицо и выглядеть уверенным хозяином положения.

— Готовьте к съемкам декорацию, — говорю пиротехникам. — Будем снимать на фоне огненной стены аэропорта что удастся. Сожжем его в три приема.

По правилам персонаж еще раз привел ситуацию в порядок или приспособился. Теперь он предпримет новое действие. И он надеется, что окружающий мир на этот раз будет работать вместе с ним. Таким образом брешь будет преодолена.

Все ходили подавленные. Единственный, кто выглядел искренне довольным, был главный пожарный. Еще бы! Его пожарные окружили самолет кольцом воды, чтобы никакая искра не залетела на декорацию. Целый месяц на съемках дежурили три пожарные машины, и никакого Дела им не было. И вдруг такой случай — спас декорацию. Он сразу же почувствовал себя главным человеком, не отходил от меня - симпатичный, полный, румяный, просто светился радостью. Хочет придать лицу скорбное выражение, хмурит брови - все-таки у людей горе, - но ни-