319

Одни темпераменты к закону относятся более свобод­но, другие - более жестко. Очень уважают, очень чтят за­кон евреи. Когда еврейское отношение к закону соединя­ется с протестантским, как это случилось в Америке, заси­лье закона становится устрашающим. Доходит до абсурда. Главной фигурой в обществе стал адвокат.

В России к закону всегда относились без уважения. Нельзя объяснять это отсутствием культуры: культура в России есть, глубокая, ей уже тысяча лет. Другое дело, что российская культура не включает в себя законопочитания, как культура протестантская или конфуцианская. К закону у нас отношение эмоциональное (что свойственно и мно­гим другим странам), потому и сила закона весьма отно­сительна. Но раз человек к закону относится легко, то и закон пишется так, чтобы его не могли выполнить. Либо законы делаются с огромным запасом на будущее, либо так, чтобы любого можно было обвинить в их несоблюдении. Для взятки ситуация идеальная. Взяточничество в России процветало всегда и будет процветать еще Бог знает как долго, сколько бы с ним ни боролись. Даже путем смерт­ной казни, как то в нашей истории случалось. Отношение к законам как законодателей, так и тех, кому они адресова­ны, в принципе одинаковое.

Почему же при такой вольности отношения к закону у нас такая истовая религия? Ведь религия - это в принципе тоже закон. Невольно закрадывается мысль, что русский че­ловек так истов в вере именно потому, что не уважает зако­нов. В том числе и Божьих законов. Он грешит постоянно, с утра до вечера. На что при этом надеется? На прощенье.

В рассказе Лескова «Чертогон» есть замечательный ха­рактер - купец. Он гуляет по-страшному ночь напролет, поит гулящих девок и лошадей шампанским, творит черт-те что, зная, что в шесть утра поедет в церковь бить Богу поклоны, замаливать грехи. Русскому человеку нужен про­щающий Бог. «Я еще немного погрешу, а потом пойду за­молю грехи». Такова психология нации.

320

Вера помноженная на темперамент дает в разных наци­ях разные результаты. Есть и вполне умеренные мусульма­не - сунниты, они вполне миролюбивы.

Так чего же нам ожидать в России? Борьба с коррупци­ей, да и вообще с нарушением закона в странах пассионарных, может вестись только путем устрашения. Без очень сильных силовых институтов в государствах подобных России невозможно построение сколь-нибудь стабильно­го общества.

Недаром Столыпин, убитый накануне принятия очень серьезных решений, утверждал, что либерализация зако­нов в России может происходить только при ужесточении режима. У крестьянской ментальности либерализация за­конов ассоциируется со слабостью власти, а слабость влас­ти провоцирует анархию. Как в школе: только учитель вышел из класса, тут же поднимается тарарам, все чувству­ют свою безнаказанность. Китай пошел на либерализацию законов, но при этом ужесточил власть. Когда закон соблю­дают, его узду можно ослабить. Американцы говорят: для быстрой езды нужна уверенность в тормозах. Все структу­ры, поддерживающие порядок, призванные не допустить энтропии общества - полиция, налоговая полиция, ар­мия, - должны быть очень сильны. Тогда можно позволить и либерализацию, в том числе экономическую.