А театр в 1996 году сгорел. Когда еще его восстановят?!.

Такой я и запомнил свою Венецию, залитую холодным петербургским светом внезапно выглянувшего зимнего солнца...

«ПОЕЗД-БЕГЛЕЦ»

Мы с Настасьей Кински (она со своим мужем, египтянином Исмаилом Мусой, я с Ким) едем на яхте из Канн в Монте-Карло, а на следующий день на частном самолете летим в Венецию представлять «Возлюбленных Марии». Менахем Голан очень переживает, что за все это он должен платить, но таковы условия Настасьи Кински, а она - звезда. Приез-

192

жаем в Венецию Менахем с широкими объятиями встре­чает нас в холле. Я иду к нему протягивая сценарий:

- Менахем прочитай.

Сценарий называется «Поезд-беглец». На следующий день слышу:

- Блистательно! Мы будем это делать!

Вопрос был решен.

Джон Войт который собственно и пригласил меня на работу в Америку и с которым к тому времени у меня были уже очень теплые дружеские отношения очень долго от­казывался от роли:

- Не могу я играть убийцу преступника.

Мотивы те же что и у Никиты не хотевшего играть Алексея в «Сибириаде». Обоим казалось что типажно они не подходят. Войта пришлось очень долго уговаривать объяснять что на роль рецидивиста здесь нужен артист с обаянием. Согласившись наконец Войт даже какое-то время пожил в тюрьме чтобы понять что такое убийца какова его психология как он себя ведет. Потом мы стали искать ему грим золотую фиксу походку манеры.

У Куросавы мы взяли конструкцию фильма главную его метафору. Поезд здесь - символ эпохи воплощение вырвав­шейся из-под контроля цивилизации. При этом повествова­ние остросюжетно. Куросава великий мастер строить сюжет поворачивать его новыми гранями заставляя нас все время ощущать относительность своего представления об истине.

Все главное в сценарии было у Куросавы я просто доба­вил какие-то новые линии чтобы еще более драматизиро­вать конфликт.

Переписывал я сценарий сначала с Джорджем Миличевичем забавным югославом из Голливуда потом с Полом Занделом достаточно известным драматургом. Работа неплохо продвинулась но Джону Войту диалоги не нравились он счи­тал их слишком литературными. В то время я дружил с Ро­бертом Дювалем замечательным актером известным у нас по «Крестному отцу» и многим еще картинам спросил у него:

193

- Кто по-твоему мог бы написать для меня настоящие тюремные диалоги?

- Тюрьму надо знать - сказал он. - Тут нужно не только ухо. Есть два человека. Других нет.

Он назвал одного кубинца живущего в Майами и писате­ля Эдди Банкера. Оба отсидели срок оба писали о тюрьме.

Сначала мы с продюсером решили попробовать кубин­ца. Созвонились с его менеджером. Тот долго объяснял что кубинец приехать не может.

- Но мы должны же его видеть - говорил продюсер.

- Знаете он редко куда-нибудь ездит. Присылайте кон­тракт и сценарий - он вам поправит все что надо.