Иначе говоря, джинн выпущен из бутылки. И, можно не сомневаться, найдутся люди, которые захотят потра­тить свои деньги, чтобы улучшить самих себя. А будет спрос - появится и предложение. Человек вступает в эру эволюции себя, как такового, по заданному дизайну.

372

Последствия этого могут оказаться самыми страшными. Можно ли ввести этот процесс в границы этики? Какая должна быть здесь этика? Это абсолютно неизведанные сферы человеческого общества.

Сегодня мы едим уже бананы, помидоры, которые все созданы генетически. Клонированные росточки бананов отсылаются в Африку и Южную Америку, им уже задан набор генных качеств, определяющий вкус, размер, спо­собность противостоять всему, чему только может воз­никнуть необходимость противостоять. Различие бана­нов в размерах только оттого, что один росток оказался на горе под солнышком, а другой - под горой в тени, иначе бы они были одинаковы, как из-под штампа.

Оказывается, генетический код человека и дрожжевых бактерий общий на 50 процентов, человека и свиньи - об­щий на 90 процентов, человека и обезьяны - на 99 с доля­ми процента. Немыслимое количество общего. Печально, но хочется повторить известный вопрос любознательного мальчика: «Мама, а если люди произошли от обезьяны, то почему не все обезьяны согласились стать людьми?»

Вопросы, вопросы... У человека неизбежен соблазн проверить религию наукой и объявить ее постулаты на­учной истиной. Подобные попытки не раз случались. Рассказывают, что на Украине в недавнее время гото­вился учебник для школ и институтов - «Основы науч­ного национализма». Слава Богу, у кого-то хватило ума повременить с этим изданием.

Очень много возникает вопросов, на которые так или иначе необходимо искать ответ.

Наверное, одним из важных постулатов новой этики должно стать понимание собственной погрешимости — во всем, избавление от убежденности в исключительно­сти собственной нравственности и собственного зна­ния. Мы должны понять и принять, наконец, что моно­полия на абсолютную истину никому не дана. Каждый может быть неправ.

373

Человечество неизбежно будет встречаться с кризисами, грозящими смертельной опасностью, и выходить из них. Оптимизм мой оправдывается тем, что человек — суще­ство мыслящее, способное к адаптации и к выживанию. И если человечество поймет, что оно на грани катастрофы, оно выживет. Как говорил в своей Нобелевской речи Фолкнер: «Человек становится лучше, когда единственной альтернативой морального прогресса является гибель».

Но чтобы выжить, человеку придется решать пробле­мы. Это значит, что ООН, которая только начинает при­менять свои вооруженные силы как миротворческие, бу­дет все больше и больше прибегать к помощи этого кон­тингента с дубинками, чтобы не допустить геноцида. Это значит, что богатые нации во избежание геополитиче­ского конфликта должны будут наступить на горло соб­ственному эгоизму и включиться в серьезные программы по развитию стран бедных. В противном случае перекос может привести или к повальной эмиграции в богатые страны (как из Алжира во Францию), или к локальным войнам, которые придется усмирять, посылая туда войс­ка. Не проще ли потратить те же деньги на то, чтобы этих людей учить. А учить, как известно, можно разными пу­тями. Можно ставить в угол голыми коленками на горох, можно учить полезным навыкам, умению пользоваться собственными ресурсами, которые у каждой, даже у са­мой бедной, нации есть. Эфиопия, к примеру, после того как рухнула власть марксистов, медленно-медленно начи­нает приходить в порядок, использовать современные формы агрокультуры и т. д.