271

Лишь постепенно, очень не сразу доходило до моего сознания, что дело в Голливуде решает не реальная цена вашей творческой личности, а принадлежность к номен­клатуре - ваши связи, с кем вы общаетесь, играете в тен­нис, в гольф, соблюдаете ли принятые клубом правила. Вкратце они таковы: ни с кем никогда не ругайся; никого публично не критикуй; имей высоких покровителей; не выноси сор из избы; как бы неприглядна ни была изнан­ка того или иного происшествия в голливудском мире — о ней пусть знают лишь члены клуба. Голливуд - это при­вилегированный клуб, попасть в который крайне непрос­то. Но если уж ты в нем — в нем и останешься. Это но­менклатура. Когда я ехал в Голливуд, думал, что еду на свободный рынок торговать своим товаром - своими ху­дожественными идеями. Как прав был Эйзенштейн в своем письме к Штрауху, когда говорил о необходимости завоевывать плацдарм для своей гениальности! Самому ему в Америке его завоевать не удалось...

Итак, я летел в Нью-Йорк - на встречу со Сталлоне. Ле­тел самолетом авиакомпании «Эм-джи-эм» - есть такая компания для голливудской элиты. В обитом бархатом са­лоне самолета, с баром, роялем, зеркалами, где могло бы разместиться две сотни пассажиров, стояло штук сорок вращающихся кресел, каждое со столиком; хвост самолета разделен на отдельные кабинки - можно уединиться, зак­рыться, есть, спать, проводить время с любимой женщи­ной, читать, смотреть телевизор (их в каждой кабинке два), заказать, чтобы вам сделали маникюр, педикюр. На аэродром вы приезжаете к отдельному входу, нет необхо­димости идти через огромный аэровокзал, машина дос­тавляет вас практически прямо к трапу. На борту самолета красуется огромный лев - марка «Метро-Голдвин-Майер». Ваши чемоданы тут же подхватывают, под ногами — ковер, в салоне - живые пальмы, пассажиры друг друга, как пра­вило, знают в лицо. Все принадлежат к единой номенкла­туре, хоть и не к верхнему ее эшелону. Верхний - летает в частных самолетах.

272

В Нью-Йорке меня встретил огромный лимузин, отвез в самую дорогую, в староанглийском стиле гостиницу.

Я позвонил Сталлоне, мне на классическом бостонском языке сказали, что его нет дома. В американских богатых домах издавна было принято брать мажордома-англича­нина и няню-англичанку. Иметь лакея с аристократиче­ским английским произношением - хороший тон. Это традиция «старых денег», первых поселенцев Нью-Йорка, Бостона, Нью-Джерси. А сейчас в Голливуде модно, когда по телефону президента компании или продюсера отвеча­ет молодой голос с оксфордским акцентом. В секретари берут выпускников Оксбриджа (так в полушутку называ­ют тех, кто учился в Оксфорде или Кембридже) - молодые англичане едут в Голливуд делать свою карьеру. Я своего сына тоже послал в Оксбридж, думал, отучится - поедет в Голливуд. Но времена изменились: он поехал в Москву, стал делать себе карьеру в России - в рекламном бизнесе...