Столь сильного идейного заряда уже не было в последующих фильмах Ш., продолжавших развивать мотивы, затронутые в "Отваге", воспроизводящих тот же мир, в котором терзался отчаянием коммунист-общественник Ярда. В "Отваге" этот мир представлял собой мрачную картину нравственной и человеческой опустошенности. Авторы, казалось, решили продемонстрировать все мыслимые пороки, поразившие общество и человека. Нравственный урод журналист, его жена нимфоманка. Семья Ярды, теснящаяся в малюсенькой пролетарской квартирке, где изо дня в день идет унизительная и мерзкая борьба за каждый сантиметр пространства между членами обширного семейного клана. Ломающий позвоночник симпатичный паренек из мятежных студентов, сосланный на завод в целях перевоспитания и пронесшийся на спор по крутой каменной лестнице на мотоцикле... Хроническая склока из-за кошки между квартирной хозяйкой и ее братом, завершающаяся трагедией: старика в эпилептическом трансе увозит карета "скорой помощи" под истерические вопли сестры...

Атмосфера отчуждения и безысходности характерна и для следующего фильма режиссера "Возвращение блудного сына", где наряду с традиционными для его творчества мотивами (разочарование в идеалах,

* 188*

режиссерская энциклопедия. кино европы

шорм эвальд

омерзительная старость, готовая на любую подлость, поиски нравственной опоры в жизни) появляется характерная для чехословацкого кино 60-х гг. тема травли человека. Герой фильма молодой талантливый архитектор, которому прочат блестящую карьеру, счастливый в семейной жизни, переживает жестокую драму отчуждения. Перестав отличать искренность от лицемерия, добро от зла, добродетель от порока, он оказывается в заколдованном кругу лицемерия и псевдоценностей, вступает в конфликт с самим собой и с миром "нормальных" людей, окружающих его, в результате чего совершает попытку самоубийства и попадает в психиатрическую больницу. Он искренне желает излечиться и вернуться к семье и работе. Но как только ему кажется, что он достиг цели, все рушится и он возвращается туда, откуда пришел. Однако по мере того, как раскручивается сюжет, в поле зрения оказываются не больные нервы героя, а нравственная неполноценность общества. И все громче в подтексте фильма звучит вопрос (который с такой силой возникнет потом в ленте Формана "Полет над гнездом кукушки"): кто, собственно, более нормален? Якобы безумные, которых держат под врачебным надзором, или их тюремщики, пропитанные лицемерием и безнравственностью, скрывающие свою аномальность под маской гражданской и человеческой порядочности?

На лжи и обмане нельзя построить ничего ценного. В этом сходились все художники "новой волны" чехословацкого кино, для которых социальные и политические проблемы чем дальше, тем с большей очевидностью представлялись проблемами нравственными. Но ни у кого из них эта проблема не конкретизировалась в художественной форме так остро, как у Ш. и его сценариста А. Маши.