- Джеки, у меня теперь свой русский есть.

Джеки тогда жила с Александром Годуновым, звездой русского балета, оставшимся за границей после гастролей Большого театра. Годунов пришел с ней — длинноволосый, красавец, блондин. Потом она его бросила, он спился и умер совсем молодым.

Особенные парти были, когда я приезжал из России с икрой. Джерри помогал мне расфасовывать икру в пласт­массовые коробки, которые расходились по Колонии Малибу, остальное поедалось веселой компанией на этих парти.

Ко мне был особый интерес. Каждый раз, когда меня расспрашивали про Россию, я рассказывал обо всем доста­точно искренне. Как выяснилось, это очень мне помеша­ло. Вместо того чтобы жаловаться и обвинять большеви­ков, я говорил, что Россия полна надежды, что она не мо­жет не измениться, и КГБ уже не так страшен, как при Сталине, и режим дряхлеет. Кто-то слушал с интересом, кто-то, как видно, думал: «Агент. Заслан». Ведь это же 1983 год, у власти Андропов, я знал, что это далеко не однознач­ная фигура, пытался объяснить это, но, видимо, мои слова воспринимались как политическая агитация и, может быть, отсюда и разговоры, что я на службе у КГБ.

Как-то вечером мы сидели у Джерри, Ширли не было -она уехала на гастроли, мы долго разговаривали про Рос­сию, и вдруг мне стало так больно и грустно, что я не смог себя сдерживать, попрощался и ушел. Как только я пересту­пил порог, подумал, что, может, никогда больше не увижу

173

ни России, ни брата, ни мамы, ни отца. Я не знал, что Джер­ри вышел меня проводить - остановился за углом и разры­дался. Вдруг чувствую на плече чью-то руку: рядом Джерри.

- Что с тобой?

- Просто меня схватила тоска по России, по маме.

Он постоял, молча прижавшись ко мне: прижать меня к себе у него не получилось - он был намного меньше рос­том. Эти минуты навсегда врезались в память...

А где-то чуть выше по океану жила Барбра Стрейзанд, это был уже другой уровень — уровень суперзвезд, людей из другого измерения. У них другие дома, другой круг зна­комых... А еще чуть выше жила в своем имении Джули Эндрюс со своим мужем режиссером Блейком Эдвардсом...

В общей сложности на Малибу я прожил около двух лет. Там же в Малибу преподавал в университете Пеппердайн -за гроши. Когда стал зарабатывать, переехал в город, снял квартиру.

ГИЗЕЛА

Вскоре после того, как я расстался с Ширли, Том Лади уст­роил в Сан-Франциско ретроспективу моих фильмов. В ки­нофонде Беркли к нам подошла очаровательная, красивая, черноглазая, короткостриженая, с нежнейшим румянцем женщина. Она опиралась на костыль, нога была в гипсе.

Оказалось, она немка, хотя на немку совершенно не по­хожа. Ее звали Гизела.

- Если б вы знали, как я люблю ваше кино! - сказала она. И ушла.

- Кто это?

- Это жена Пола Гетти-младшего.

Пол Гетти- внук миллиардера Гетти, тот самый, кото­рого похитили неизвестные и, не получив выкуп, отрезали ему ухо. У Гизелы было двое совершенно чудных детей, дочь Анна и сын Бальтазар. Позднее познакомившись с ними, я в них совершено влюбился.