334

- Это мой выбор. Я сама решаю, с кем я.

Щедрость, с которой Она относится ко времени в силу своей молодости, и скаредность, с которой я отношусь к своему, несовместимы. Она -миллионер; я - нищий. У нас разные курсы валют - у Нее очень низкий, у меня непо­мерно высокий. Если вечером у нас не случается физиче­ской любви, восприятие этого совершенно разное. Для Нее желание восполнимо в будущем, для меня - момент счас­тья навсегда потерян. Для Нее не сегодня, так завтра, для меня - не сегодня, так, может быть, никогда. Во всяком случае, так это воспринимаю я, Гумберт Гумберт.

Особенно грустно, что объяснить это невозможно. Я вы­нужден заставлять себя быть щедрым в отношении того, чего у меня так мало осталось.

Вы помните, что это художественная проза? Мы же до­говорились...

До тех пор пока я сопротивлялся, я проповедовал такую философию:

- Мы все должны быть самостоятельны. Можем жить друг от друга отдельно. Родились же мы отдельно и умрем тоже отдельно. Поэтому должны быть способны жить каж­дый сам по себе.

Она слушала меня, слушала. Потом сказала:

- А по мне, лучше вместе и навсегда.

Я подумал: «Ну, я вряд ли на такое способен».

Но наступил момент, когда я выдавил из себя:

- Лучше вместе и навсегда!

Ревность - это увеличительное стекло, через которое ты разглядываешь, как правило, ложные мотивы, доставляю­щие тебе боль. Это вера и неверие, где каждая пауза может быть истолкована совершенно взаимоисключающе. Одну минуту я верю, что Она меня любит и что это навсегда, другую - твердо убежден, что все ложь и обман. Когда Ей бывает грустно или Она молчит, я начинаю придумывать тысячу причин этому. Но свербящая причина одна - то, что Она со мной, а не с кем-то другим. Если Она грустно

335

улыбается, то это из-за того, что не хочет меня расстраи­вать. Эти фантазии доводили меня до исступления. Я воз­вращался домой после долгой пробежки и говорил:

- Я понял. Я все понял.

И начинал рассказывать Ей, почему Она поступила так и так, и из-за какого мужчины Она это делает, и какой ис­тинный смысл слов, сказанных Ею вчера. Она лежала, на­крывшись подушкой, смотрела из-под нее на меня испу­ганным глазом. Единственное, что говорила в ответ:

- Абракадабра!

Меня это не успокаивало. Успокоение приходит, когда человек просто говорит:

- Я тебя очень люблю.

Даже если это неправда. Как это странно! Человек хочет верить.

- Скажи мне, что этого не было! Что ты меня любишь!

- Да, этого не было, я тебя люблю...

Все! Хотя знаю же, что было и что любит не меня...

Мужчине нужна иллюзия, что он очень возбуждает жен­щину, что с ним она получает удовлетворение. Этот воз­вышающий обман увеличивает его потенцию. Несколько раз в жизни я испытывал тот же комплекс, который был у моего Ивана в «Возлюбленных Марии»: от возбуждения, нервности, любви, страха я полностью терял способность быть мужчиной. Но есть женщины, которые так легко воз­будимы... Ее коснулся, и все... Все произошло. Естествен­но, не в любой момент. Но случались мгновения, когда можно было взять Ее за пальчики ног, и Она уносилась в счастье. (Боже мой! Сущий папаша Карамазов... «И цып­леночку тоже...»)