- Дай ему снотворного, а то он замучился. Не спит уже пять дней.

Египтянин мешает зелье, дает ему. Теперь зрителю по­нятно: человеку дали такое снотворное, что он проснулся уже на Итаке.

О том, как будет кончаться фильм, я задумался уже в начале работы. Выложил поэпизодный план финальной части. Говорю Крису:

- Будет кончаться так, так и так.

- Нет, - говорит он, - будет иначе. Вот так, так и так.

- Поспорим, - говорю я. - Когда ты дойдешь до этого момента, сам со мной согласишься.

- Давай, - говорит он.

- На что?

- На что угодно.

- Если будет так, как я сказал, ты мне ноги будешь цело­вать.

- Пожалуйста.

Дошли до этого момента, Крис предложил свой вари­ант.

285

- Ну, давай, - говорю я, - посмотрим, чей вариант луч­ше.

Посмотрели. Он признал, что мой лучше. Это было, кста­ти, в мой день рождения.

- Хорошо, - говорю я. - А ноги целовать?.

- Какие ноги?

- Ну-ка, вспомни?

Крис - человек гордый. Но договор есть договор. Пре­одолевая гордость, он встал на колено и ногу поцеловал. Обставлено все было всерьез и торжественно. Я был вели­кодушен - ноги помыл.

Счастье! Все это было счастье! Работать, когда знаешь, что твоя работа нужна. Что ее уже ждут. Что добрая сотня профессионалов включится в дело тотчас, как получит на­писанные тобой листки...

Автор первоначального сценария следовал эпосу бук­вально, непонятно зачем приплюсовывая отсутствующие у Гомера романтические отношения между Телемахом и принцессой острова, куда он попадает в поисках отца. Меня интересовали не столько взаимоотношения героя с бога­ми, сколько взаимоотношения с ситуацией, в которой он оказался.

Он отправился на войну, потому что его позвали Менелай и Агамемнон. Куда поехал? В Трою. Оставался там де­сять лет. Но эти десять лет в «Одиссее» не описаны. О них «Илиада». Слушатели прекрасно знали, что такое Троя и почему Одиссей туда поехал. Но зрителю сегодняшнему все это надо было объяснить. Поэтому пришлось ввести в фильм кусок «Илиады». Сцен Троянской войны не было в первоначальном сценарии. Мы должны были выстроить рассказ линеарно, чтобы поступки героя и их мотивы были ясны. Десять лет он был на войне; после разгрома Трои, учиненного благодаря придуманному им деревянному коню, скитался еще десять лет.

В старых фильмах об Одиссее ярко представлены лишь те герои, которые и в эпосе представлены ярко - Афина,

286

Калипсо, Цирцея, Пенелопа, сам Одиссей. А за ним - ка­кая-то масса людей с мечами. Нет ни одного, запоминаю­щегося как характер. А мне хотелось, чтобы каждое чело­веческое лицо на экране имело бы характер. Для этого при­шлось провести скрупулезнейшую работу. В гомеровской «Одиссее» об этих героях лишь вскользь упоминается. Я выуживал буквально каждое слово, хоть как-то характе­ризующее действующих лиц. Вот этот упал с крыши и раз­бился, этот - здорово врал, этот - был хороший кузнец, этого - все уважали. И это максимум, что удавалось найти. Но и из этого можно было лепить персонажей, которые ожили бы на экране. В команде Одиссея у меня шесть ха­рактеров - все остаются в памяти зрителя. Каждый надо было придумать, прописать, дать ему экранное простран­ство и время. А, повторяю, чем больше времени для харак­тера, тем меньше - для действия.