274

рового во всех смыслах человека - и физически, и нрав­ственно. Я чувствовал, что он хочет мне понравиться. Ду­маю, сыграла свою роль и недобрая слава о его взаимоотно­шениях с режиссерами. Не раз он их попросту выгонял. Были картины, на которых сменяли друг друга три режиссе­ра. Зная это, я опасался, что и у нас не обойдется без конф­ликта - как меня ни убеждали, что вмешиваться он не будет.

Мы поговорили о картине, потом рассказывали друг другу всякие смешные истории, потом перешли на жен­щин. Он с горечью говорил о своем глубоком разочаро­вании в них. Его можно понять: последний развод с Бриджит Нильсен стоил ему шестнадцать миллионов. Чтобы их заработать, ему надо вкалывать полтора года, сняться в трех картинах, заработать двадцать четыре миллиона - тогда за вычетом налогов останутся уста­новленные по суду алименты.

- Больше не женюсь, - говорил Сталлоне. - Буду мстить женщинам сексуальным образом.

В этом слышалась почти мальчишеская обида.

Сталлоне страстный игрок в поло. Это опасная игра — разновидность хоккея верхом на лошадях. Игра богатых людей. У него дома в Калифорнии около гаража стоит меха­нический тренировочный конь. Он вскидывается, подска­кивает, бросает сидящего на нем игрока во все стороны.

Но это я увидел позднее, когда побывал дома у Стал­лоне, в Беверли-Хиллс. Это самый центр Лос-Анджелеса, уникального мегаполиса, посреди которого тянется по­лоса холмов, поросших кустарником - длиной километ­ров двадцать, шириной - пять. Здесь живут все голли­вудские звезды, но здесь же по ночам слышен вой ша­калов, а из-за какой-нибудь свалки неожиданно может выйти олень. Земля в этом районе безумно дорогая.

Мы стояли на террасе, с нее виден был холм, порос­ший лесом, за ним - еще холм и еще холм. «Это все мое», - пояснил Сталлоне, показывая мне протянув­шийся на полтора-два километра парк. Владея таким

275

участком, можно уже не делать ничего всю оставшуюся жизнь - просто продавать по кусочку землю.

Сталлоне очень следит за своей физической формой, не пьет, курит сигары, знает, что можно есть, что нельзя, информирован о протеинах, глутаминах, сво­бодных радикалах, умеренно ест — таким я узнал его в тот вечер. Мы друг другу понравились.

Мне позвонил мой агент:

- Сталлоне от тебя в восторге. Ты первый режиссер, с которым он хотел бы работать.

Это обнадеживало.

На данном этапе главной целью моих нанимателей было проверить, понравлюсь ли я двум суперзвездам киноиндустрии — продюсеру и актеру. Я понравился.

Теперь я уже мог лететь в Европу работать над спек­таклем. Когда я сказал Кентону, что занят в театре и не сразу могу начать подготовительный период, он страш­но расстроился. Начинать съемки надо было через два месяца. Главное условие — картина должна выйти на экран к Рождеству, а точнее - 22 декабря 1989 года