Ко мне относились без всякого интереса. За мной не было ни одной картины, сделавшей «бокс-офис» (кассу) в Америке. Я приходил, рассказывал разные сюжеты. Меня принимали. Обычно со мной разговаривали вице-президенты компаний.

Однажды был устроен ланч. Устроила его Джил Клэйберн, потом снявшаяся у меня в «Стыдливых людях». Она видела «Сибириаду», картина ей очень понрави­лась. Ее двоюродным братом был Айснер, президент

217

«Парамаунта». Он пришел на ланч с Катценбергом - две могущественные фигуры в голливудской вселенной.

У меня была идея фильма с ролью для Джил - та очень хотела ее сыграть. Идея, кстати, была придумана еще в Москве. Я стал рассказывать, они улыбались, но посередине рассказа Айснер надел темные очки. Тогда я не понял зачем. Затем, чтобы не слушать меня. Следую­щая часть рассказа ему была уже не важна, он погрузил­ся в еду. Были сказаны вежливые слова:

- Да, очень интересно. Спасибо. Мы подумаем. Очень приятно было познакомиться.

Обычно, когда хотят избавиться от назойливого посе­тителя, говорят:

- Мы вам позвоним. Ваш телефон у нас есть. Переводя на язык родных осин, это значит:

- Идите далеко-далеко...

Помню, как-то вечером я сидел в машине, остановив­шейся перед светофором. В соседней машине сидел по­груженный в свои мысли человек, слегка усталый после дня работы, окна его «линкольна» были закрыты, я смотрел на него, и вдруг мне пришло в голову:

«Боже мой! Наверное, этот человек умеет продавать свой талант. У него «линкольн». Наверное, он сцена­рист. А может, режиссер. Или, допустим, юрист. Но он умеет продавать свой талант. А я не умею».

Это было для меня откровением. Живя в России, я был нормальным совком, и сама мысль об умении про­давать свой талант мне и в голову не приходила. Не от­ношу запоздалость этого откровения к своему нацио­нальному менталитету, в дореволюционные годы рус­ские художники (да и не только они) талант свой продавать умели, знали ему цену - отучила их от заботы об этом советская действительность.

Я ощущал приближение депрессии. Денег не было. Были кое-какие друзья. В Голливуде очень удачливые режиссеры дружат с очень удачливыми режиссерами,

218

менее удачливые - с менее удачливыми, а полные не­удачники - только с полными неудачниками: никаких иных друзей у них быть не может.

У меня было несколько друзей, таких же полных не­удачников. Мы пили, встречались, устраивали «парти» (вечеринки). Было интересно, весело, по советским меркам роскошно - у всех были дома, виллы, но рабо­ты ни у кого не было и перспективы не обнадеживали. В этой компании я встретился с Джерри Шацбергом. Джерри после своего замечательного фильма «Чучело» с Джином Хэкменом и Аль Пачино сделал пару неудач­ных фильмов - больше с ним уже никто не хотел рабо­тать. Был Монти Хеллман, очень интересный режис­сер, в свое время открывший Джека Николсона, сни­мавший многих прославленных звезд. Про него говорили, что он проклятый: его прокляла брошенная жена и с тех пор он не мог получить работу.